(6,P1) Из сказанного следует, что всякому взявшемуся служить своему ближнему, следует сна
(5,P1) Необходимо, таким образом, чтобы каждый из них испытал себя: один в том, достоин ли он того, чтобы его слова и сочинения сохранились в памяти потомства; другой же, надлежит ли ему слушать и читать все это. Дела здесь обстоят так же, как и во время евхаристии. Ведь обычно каждому предоставляется решать, надлежит ли ему принимать в ней участие или нет. (2)PВ любом случае положительный или отрицательный ответ каждому дает его совесть. А для чистой совести лучшей опорой является правая жизнь, подкрепленная подходящим учением. Лучший же путь к уразумению истинности учения достигается через следование другим, уже испытавшим его на деле. (3) «Посему, кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против тела и крови Господней. Пусть человек сначала испытывает себя, и только затем пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей».
(4,P1) Итак, если видишь двух людей, один из которых проповедует письменно, а другой словом, принимай их обоих, ибо оба они доказывают свою веру на деле любовью. Вина лежит на том, кто не сделал правильный выбор, Бог не виновен. Призвание одних состоит в том, чтобы отдавать слово в рост, задача же других оценивать его и решать, выбирать его или нет. И их суждение будет им оценкой. (2) Передавать знание в проповеди значит в определенном смысле служить вестником Бога. И это приносит пользу независимо от того, передается ли оно руками или изустно. «Ибо сеющий для духа от духа пожнет жизнь вечную; делая добро, да не унываем». (3) Тот, кого Божественное провидение призвало заниматься делом проповеди, становится обладателем величайших благ, ибо действует он согласно вере, в гражданскую жизнь привнося добрую волю, стремясь к истине, исследованию и научению в поисках гносиса. Одним словом, он дает другим средства и случай к спасению. Вскормленные истинным знанием такого рода, оживают они для вечной жизни и воспаряют к небесам. (4) Удивительное слово изрек о них апостол. «Во всем, говорит он, являем себя как служители Божии. Мы нищи, но многих обогащаем; мы ничего не имеем, но всем обладаем. Уста наши отверсты к вам». «Заклинаю тебя, говорит он в послании к Тимофею, пред Богом и Иисусом Христом и избранными Ангелами сохранить это без предубеждения, ничего не делая по пристрастию».
(3,P1) Спаситель приходит собственнолично, в своей чрезмерной щедрости наделяя рабов дарами, каждому в меру его способностей (которые можно увеличить упражнениями). Но он возвращается и требует отчета, одобряя тех, кто умножил ему дарованное добро, «в малом оказавшись верным». Таким он обещает «поставить их над большим», допуская до «радостей господина». (2)PА укрывшему вверенное ему серебро, не отдавшему его в рост и возвратившему назад безо всякой прибыли, он говорит: «Лукавый раб и ленивый! Надлежало тебе отдать серебро Мое ростовщикам, и Я придя получил бы свое». За это ленивый раб выбрасывается «во тьму внешнюю». (3) «Укрепляйся в благодати, что во Христе Иисусе, и что слышал от меня при многих свидетелях, то передай верным людям, которые были бы способны и других научить», говорит Павел. (4) И опять: «Старайся представить себя Богу достойным делателем, неукоснительно и верно преподающим слово истины».
(2) Но поскольку не каждому гносис , то и сочинения наши для большинства, как говорится в пословице, что лира для осла. Свиньи «предпочитают грязь» чистой воде. (3) «Потому говорю им притчами, согласно речению Господа, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют». Это не означает, что Господь ответственен за непросвещенность толпы (так считать было бы нечестиво). Пророчески он намекает на то, что в скором времени проявится их неразумность, и они не смогут понять его слов.
(1,P1) [ ] «...Дабы ты имел их под рукой для чтения и мог сохранить» . Оставлять после себя письменные сочинения не должно ли вообще или дозволено лишь некоторым? Если верно первое, то в чем польза письменного слова? Если второе, то кому серьезным писателям или нет? Смешно было бы, отказывая в таком праве людям дельным, принимать произведения никчемных писателей. (2) Неужели мы допустим мифотворчество и богохульство Феопомпа и Тимея вместе с основателем атеизма Эпикуром, или же непристойности Гиппонакта и Архилоха, а проповеднику истины запретим оставить полезное сочинение будущим поколениям? Думаю, оставить после себя достойное потомство это благое дело. Дети это наше телесное порождение, а книги духовное. (3) Наших религиозных наставников мы называем (tou~v kathch>santa>v famen) отцами. Мудрость для всех одна и человеколюбива. Соломон говорит поэтому: «Сын [мой], если ты примешь слова мои и сохранишь при себе заповеди мои, то внемлет мудрости ухо твое». Значит, слово должно восприниматься душой ученика, как семя землей; и в этом состоит духовный рост. (2,P1) Поэтому он добавляет: «И обратишь сердце твое к разумению, обратишь в наставление сыну своему». Это значит, что душа соприкасается с душой, и дух с духом, при посредстве слова производя посев, способствуя прорастанию семени и порождая жизнь. Каждый ученик, послушный учителю, становится ему сыном. «Сын [мой], говорит Соломон, установлений (qesmw~n) моих не забывай».
О цели написания Стромат и обстоятельствах их создания
ОБЩЕЕ ПРЕДИСЛОВИЕ
КЛИМЕНТ АЛЕКСАНДРИЙСКИЙ
Идеи либо парят, либо умирают
Климент Александрийский. Строматы | ПЛАТОНОПОЛИС
Комментариев нет:
Отправить комментарий